РАВНОПРАВКА

Промежуточные миры

В 1920 году, как раз в период своего увлечения искусством душевнобольных, Клее написал знаменитый текст «Творческое кредо», который начинается такими словами: «Искусство не воспроизводит видимое; скорее оно делает видимым». Этот принцип указывает на особое значение для Клее фигур дикаря, ребенка и безумца: будучи жителями «промежуточного мира», который пребывает между мирами, воспринимаемыми нашими органами чувств, все они «сохранили — или заново открыли — в себе силу видеть». Эта сила стала для Клее откровением, и еще в 1912 году в статье для «Синего всадника» он назвал ее необходимым элементом любой «реформы» искусства. Однако, подобно Принцхорну, который обратился к искусству шизофреников в надежде найти в нем выражение, но обнаружил, что часто оно является радикально невыразительным, то есть выражает лишь отторжение, Клее тоже рассчитывал найти в этом искусстве невинное, незамутненное видение, а нашел лишь интенсивность переживания, часто граничащую с ужасом — ужасом субъекта, потерявшегося в пространстве, как в «Перспективе комнаты с обитателями», или ужасом перед видимыми объектами, которые стали видящими субъектами, как в «Спальне мастера .

Любите играть в казино и хотите стать успешным гемблером? Начните в игровые автоматы вулкан играть бесплатно онлайн, а после переходите к реальным ставкам.

Эрнст не только вводит в искусство травматические фантазии, но и развивает общую теорию эстетической деятельности: «Автор присутствует при рождении своего произведения как зритель. < ...> Роль художника в том, чтобы проецировать вовне свое внутреннее зрение». Вновь Эрнст имеет в виду первосцену, отводя художнику роль участника и одновременно соглядатая, извне взирающего на свое искусство, — активного творца фантазии и в то же время пассивного получателя образа. Визуальной притягательностью первосцены и сексуальным смущением перед нею обусловливается не только его определение коллажа — «соединение двух внешне несовместимых реалий на плоскости, которая им явно не подходит», — но и описание цели этого соединения: нарушить «принцип тождества», «упразднить» фикцию целостного и суверенного автора. Его провокационные образы осуществляют эту задачу даже не столько тематически, сколько формально. Так, в «Спальне мастера» эффект травматической, параноидальной фантазии возникает прежде всего благодаря формальной бессвязности образа — противоречивым масштабным соотношениям, тревожной перспективе, безумному сочетанию объектов (стол, кровать, шкаф, дерево; кит, овца, медведь, рыба, змея). Таковы «процедуры», позволившие Эрнсту «проникнуть на „ничейную землю“» шизофренической репрезентации.