РАВНОПРАВКА

Гарлемский ренессанс

Пит Мондриан умирает, оставив неоконченной «Победу буги-вуги» — картину, воплощающую его концепцию живописи как деструктивного предприятия.

Пит Мондриан умер в Нью-Йорке 1 февраля 1944 года. Вскоре после этого его душеприказчик и наследник, молодой живописец Гарри Хольцман, который помог Мондриану эмигрировать в США, открыл для публики его мастерскую, где все осталось таким, каким было при жизни художника. Это обветшалое, но невероятно динамичное помещение с белыми стенами, превращенными в мерцающие экраны благодаря множеству прикрепленных к ним прямоугольников чистого цвета, со сплошь белой самодельной мебелью, которую Мондриан смастерил из деревянных ящиков (опять-таки украсив их цветными прямоугольниками), некоторым из посетителей было хорошо знакомо. Но лишь немногие видели раньше установленную на мольберт неоконченную картину «Победа буги-вуги» [1), хотя художник работал над ней с июня 1942 года. От внимания посетителей не ускользнуло очевидное родство между пульсирующими поверхностями стен и отрывистым ритмом последней из «ромбических» картин Мондриана, как он называл серию квадратных холстов, повернутых на 45 градусов, одним из углов вниз.

Любите играть в казино и хотите стать успешным гемблером? Начните играть в казино https://vulkanrussian.com/ бесплатно, а после переходите к реальным ставкам.

Сходство усиливал тот факт, что в этой картине исключительно большого для Мондриана размера полностью отсутствовали черные линии, характерные для классического неопласти- цизма, и вообще какие бы то ни было линии. Были только «ряды» крошечных цветных прямоугольников, в основном бумажных, кое-как приклеенных к холсту. Да и эти ряды терялись из виду: на большей части поверхности они прочитывались лишь подсознательно, скорее подразумеваемые, нежели видимые. Таким образом, основная разница между стенами и картиной сводилась для посетителей к разнице масштабов. Оказавшийся в мастерской и привлеченный «Победой буги-вуги» в дальнем конце ее вытянутого помещения, зритель, должно быть, испытывал волнующее ощущение, будто он вошел в картину. Но для тех, кто видел эту работу перед смертью Мондриана, новая встреча с ней стала шоком. В узком кругу знакомых художника, которые были свидетелями того, как на протяжении последних восемнадцати месяцев он упорно работал над нею, многие разделяли вердикт писателя и дилера Сидни Джениса: это был шедевр, но шедевр безнадежно испорченный.