Кэрол Ханиш «Личное – это политическое»

Новое предисловие автора

Статья «Личное – это политическое» была впервые опубликована в 1970 в сборнике «Хроника второго года: освобождение женщин», она множество раз перепечатывалась и стала очень популярна в женском движении в течение нескольких последующих лет. Я не знала, насколько она известна, пока не зашла в Google и не увидела ее обсуждение на разных языках.

Для протокола, я хотела бы уточнить, что я не называла эту статью «Личное – это политическое». Насколько мне известно, это сделали редакторы сборника – Шули Файерстоун и Энн Код, после того как Кэти Сарачайлд обратила их внимание на потенциальную статью для их коллекции. Также слово «политическое» используется здесь в широком смысле, как все, что имеет отношение к распределению власти, а не в узком смысле электоральной политики.

Написание статьи началось с обращения, которое я подготовила в феврале 1969 года в Гейнсвилле, Флорида. Оно было направлено в женское собрание Южной конференции образовательного фонда – группы, в которой я была организатором, занимаясь исследовательской работой по созданию освободительного женского проекта на Юге. Изначально обращение было озаглавлено «Некоторые мысли в ответ на мысли Дотти о Женском освободительном движении». Оно было написано в ответ на обращение другого сотрудника, Дотти Зелльнер, которая утверждала, что повышение самосознания – это просто форма психотерапии, и сомневалась в том, что женское движение действительно можно назвать «политическим».

В начале 1969 года это были обычные идеи среди радикальных феминисток. По всей стране, как и по всему миру, появлялись новые группы женского освободительного движения. Многие из нас пришли в них из движения за гражданские права, движения против войны во Вьетнаме, старого и нового движения левых. В этих группах доминировали мужчины, и они очень настороженно относились к женскому освобождению вообще, и особенно к стихийному и независимому женскому освободительному движению, за которое я выступала. По прибытию в Нью-Йорк, через десять месяцев после работы в Движении за гражданские права в Миссисипи, я обнаружила, что Южная конференция образовательного фонда – одна из наиболее зрелых и прогрессивных групп по сравнению с остальными. У нее был хороший опыт работы в области расовой, экономической и политической справедливости, и я стала ее сотрудницей в 1966 году как офис-менеджер в Нью-Йорке. Организация разрешала группе Радикальные женщины Нью-Йорка встречаться в своем офисе, где я работала, и по моей просьбе, они согласились исследовать возможность основания женского освободительного проекта на Юге. Тем не менее, все закончилось тем, что большинство сотрудников, как мужчин, так и женщин, начали критиковать идею о том, чтобы женщины собирались вместе на группах роста самосознания и обсуждали свое угнетение, называя это «пустыми разговорами», «личной психотерапией» и определенно не «политикой».

Иногда они могли признать, что женщины угнетены (но только «системой» в целом), и говорили, что мы должны получать равную плату за равный труд, а также иметь некоторые другие «права». Однако они постоянно ворчали на нас за то, что мы все время пытаемся вытащить так называемые «личные проблемы» на общественную арену, особенно «все эти телесные вопросы», такие как секс, внешность и аборты. Наши требования, чтобы мужчины честно разделяли работу по дому и уходу за детьми, также клеймили как личные проблемы в отношениях между женщиной и ее отдельным мужчиной. Оппозиция утверждала, что если женщины просто «будут стоять на своем» и возьмут ответственность за собственную жизнь, то им не понадобиться независимое движение для женского освобождения. Если же личная инициатива не могла изменить ситуацию, то они говорили, что «революция» об этом позаботиться, и мы должны просто заткнуться и работать на ее благо. Упаси Боже, если мы хотя бы заикнемся о том, что мужчинам выгодно угнетение женщин.

Признавая потребность в движении, противостоящем мужскому доминированию, вместо обвинений отдельной женщины за ее собственное угнетение, мы создали Про-женскую линию. Ее смысл был в том, чтобы заменить старую анти-женскую линию, которая использовала духовные, психологические, метафизические и псевдо-исторические объяснения женского угнетения, на новый, материалистский анализ того, почему женщины делают то, что делают. (Под материализмом я имею в виду марксистский материализм (основанный на реальности), а не «жажду потребления благ»). Приняв в качестве позиции, что «с женщинами все в порядке, не в порядке то, что с ними делают», мы сфокусировались на индивидуальной борьбе, сравнивая ее с групповой и классовой борьбой, демонстрируя необходимость независимого женского освободительного движения для противостояния мужскому доминированию.

Про-женская линия также помогла бросить вызов «теории о половых ролях», которая утверждает, что женщины действуют так, как действуют, «потому что нас так научило» в свое время «общество». (Мы все можем вспомнить примеры того, чему нас когда-то научили, и от чего мы благополучно отказались, как только силы, которые заставляли нас действовать или думать определенным образом, исчезли). Именно рост самосознания привел к появлению Про-женской линии, которая предложила научные объяснения, основанные на анализе нашего собственного опыта, а также анализе того, «кому выгодно» женское угнетение. Благодаря этому мы смогли понять, что угнетающие нас ситуации – это не наша вина, что они не находятся, как тогда утверждали, «только в нашей голове», и это придало нам смелости, а также обеспечило надежным и реальным основанием для борьбы за освобождение.

Статья «Личное – это политическое» и теория, на которой она основана, была моим ответом на жаркие нападки на нас со стороны организации и всего радикального движения. Я думаю, что важно понять, что эта статья была рождена в борьбе – не просто в моей борьбе внутри организации, но борьбе за независимое женское освободительное движение против тех, кто пытался остановить нас или принудить нас занять менее угрожающую позицию.

Также важно понять, что теория в этой статье не была порождением исключительно моего разума. Она родилась в движении (Женском освободительном движении) и в специфической группе внутри этого движения (Радикальные женщины Нью-Йорка), а также специфической группе женщин внутри Радикальных женщин Нью-Йорка, которых иногда называли Про-женской линией.

Конечно, среди Радикальных женщин Нью-Йорка и широкого феминистского движения были женщины, которые с самого начала выступали против роста самосознания. Они утверждали, что женщинам промыли мозги и заставили их быть соучастницами собственного угнетения – аргумент, основанный на социологии и психологии, а не на политике. Эти женщины тоже помогали формулировать теорию Про-женской линии. Выдвигая против нас «стандартную мудрость», они мотивировали нас развивать, определять и озвучивать новую теорию, которая могла распространиться более широко.

После встреч Радикальных женщин Нью-Йорка фракция Про-женская линия обычно оказывалась в Митерасе, ресторане неподалеку, в котором подавали фантастический яблочный пирог. Там мы обсуждали, как прошла встреча, и какие идеи на ней прозвучали до двух или трех утра, мы соглашались и бросали друг другу вызов во время замечательных, живых дебатов друг с другом.

В сентябре 1968 года, за шесть месяцев до написания «Личное – это политическое», протест во время конкурса Мисс Америка показал, почему теория Про-женской линии была так важна во время действий вне группы. В другой своей статье, озаглавленной «Критика протеста Мисс Америка», я писала о том, как анти-женская фракция среди протестующих исказила наше сообщение о том, что ВСЕ женщины угнетены стандартами красоты, включая и конкурсанток. Плакаты с надписями «К стене, Мисс Америка» и «Мисс Америка – сплошная подделка» представили конкурсанток как наших врагов, вместо мужчин и менеджеров конкурса, которые навязывают фальшивые стандарты красоты женщинам.

Политическая борьба или дебаты – это ключ к хорошей политической теории. А любая теория – это просто набор слов (иногда о них интересно подумать, но все равно это только слова), пока она не протестирована в реальной жизни. Обычно теория преподносит сюрпризы, как позитивные, так и негативные, во время попыток сделать ее практикой.

Когда я думала о том, что бы я изменила в статье «Личное – это политическое», если бы я могла переписать ее сейчас, я была поражена, как хорошо она выдержала проверку временем и опытом. В ней есть несколько вещей, о которых бы я написала подробнее, например, о моем упрощенном понимании класса, и в статье есть несколько заявлений, которые явно нужно было развить. Больше всего меня беспокоят два из них: «Женщины слишком умны, чтобы бороться в одиночку» и «Быть дома не хуже, чем участвовать в крысиных бегах в мире работы».

Первое заявление не означает, что женщины слишком умны, чтобы вообще бороться, как некоторые полагали. Иногда женщины слишком умны, чтобы не бороться в одиночку, когда они не могут победить, и последствия борьбы будут хуже угнетения. Тем не менее, индивидуальная борьба иногда может помочь чего-то добиться, и когда женское освободительное движение сбавило обороты или стало невидимым, она может оказаться лучшим, из того, что мы можем сделать. Нам нужно все время расширять границы. Даже когда женское освободительное движение находится на пике, то поскольку наше угнетение часто происходит в изоляции, например, дома, все равно нужно индивидуальное действие, чтобы на практике реализовать то, за что борется движение. Однако индивидуальная борьба всегда ограничена; потребуется Движение, причем более сильное, чем когда-либо раньше, чтобы положить конец мужскому доминированию.

По поводу второго утверждения, я соглашаюсь со Сьюзан Б. Энтони в том, что чтобы быть свободной, женщина должна иметь «собственные средства». Женщины не могут быть независимыми, не участвуя в общественном труде. Это также означает, что борьба за учреждения по уходу за детьми и реструктуризацию рабочего места необходимы для женского равенства, также как и требование, чтобы мужчины делали равную долю домашней работы и ухода за детьми, и чтобы женщинам не приходилось делать все.

Мне бы хотелось, чтобы я смогла предвидеть, каким образом «Личное – это политическое» и «Про-женскую линию» будут в дальнейшем переделывать и использовать не по назначению. Как и почти любая теория, созданная радикальными феминистками Про-женской линии, эти идеи исказили или вообще перевернули с ног на голову, и они стали противоположностью своего изначального замысла. Хотя необходимо, чтобы теории опробовались в реальном мире, и мы должны научиться отпускать их, в то же время важно защищать их от ревизионизма и неверной трактовки.

Кэрол Ханиш «Личное – это политическое» (февраль, 1969)

В этой статье я хочу подойти к одному аспекту, о котором сейчас часто ведутся дебаты среди левых, а именно о «психотерапии» против «психотерапии и политики». Другое имя для этого – «личное» против «политического», и я подозреваю, что у этого вопроса есть и другие названия по стране. Мне еще только предстоит посетить группу в Новом Орлеане, но я участвовала в группах Нью-Йорка и Гейнсвилля более года. Обе эти группы называли «психотерапией» и «личными» группами, и обычно это исходило от женщин, которые считали себя «более политическими». Так что я должна говорить о так называемых «психотерапевтических» группах, исходя из своего личного опыта.

Слово «психотерапия» – это, безусловно, неверный термин, если привести его к логическому заключению. Терапия означает, что кто-то болен и нужно лечение, то есть личное решение. Меня оскорбляет, что обо мне или другой женщине думают, что нам вообще нужна психотерапия. С женщинами все в порядке, не в порядке то, что с нами делают! Нам нужно изменить объективные условия, а не приспосабливаться к ним. Психотерапия – это приспособление к вашим личным проблемам.

На группе мы редко решаем личные экстренные проблемы женщин. В основном мы выбираем темы для обсуждения с помощью двух методов. В маленькой группе возможно сделать так, чтобы каждая участница по очереди предлагала тему (например, Кого бы вы хотели родить: девочку или мальчика, или вообще не иметь детей, и почему? Что происходит с вашими отношениями, если ваш мужчина зарабатывает больше денег, чем вы? Меньше, чем вы?) Затем мы идем по кругу, отвечая на этот вопрос, на основе нашего личного опыта. Каждой предоставляется слово. В конце встречи мы пытаемся подвести итог, обобщить то, что было связано и провести связи.

Сейчас я верю, и возможно это не потеряет свою актуальность еще долго, что эти аналитические встречи являются формой политического действия. Я не хожу на эти встречи, потому что мне нужно с кем-то обсудить свои «личные проблемы». На самом деле, я этого предпочитаю не делать. Как женщина, участвующая в движении, я испытываю давление, когда от меня требуется быть сильной, склонной к самопожертвованию, думающей о других и в целом контролирующей свою жизнь. Признание собственных проблем означает признание слабости. Так что если я хочу быть сильной женщиной, в терминах движения, то я не должна признавать, что у меня есть какие-либо реальные проблемы, для которых я не могу найти личных решений (за исключением тех, которые напрямую связаны с капиталистической системой). В такой момент, когда я называю вещи своими именами, говорю о том, во что я действительно верю в отношении своей жизни вместо того, что от меня требуют сказать, то это становится политическим действием.

Так что причина, по которой я участвую в таких встречах – это не решение какой-либо личной проблемы. В первую очередь на этих группах мы обнаруживаем, что личные проблемы – это политические проблемы. На данный момент для них нет личных решений. Есть только коллективное решение с помощью коллективных действий. Я ходила и продолжаю ходить на эти встречи, потому что на них я получила политическое понимание, которое мне не смогли дать никакие книги, никакие «политические дискуссии» или «политические действия» за все четыре странных года в движении. Я была вынуждена снять розовые очки и посмотреть на ужасную правду о том, как же мрачна моя жизнь как жизнь женщины. Я получаю реальное понимание, которое является полной противоположностью эзотерическому, интеллектуальному пониманию и чувству долга, которые я испытывала к борьбе «других людей».

Я не отрицаю, что в этих встречах есть как минимум два психотерапевтических аспекта. Но даже эти аспекты я предпочитаю называть «политической психотерапией» в противоположность личной психотерапии. Самое важное – это избавление от самообвинений. Вы можете себе представить, что произойдет, если женщины, черные и рабочие (согласно моему определению, рабочие – это все, кто работает, чтобы выжить. Все женщины – рабочие) перестанут винить себя за ту ситуацию, в которой они оказались? Мне кажется, что всей стране нужна политическая психотерапия. По-своему, движение черных делает именно это. Мы должны делать это по-своему. Мы только начинаем отказываться от обвинений в свой адрес. Мы также чувствуем, что начинаем думать сами за себя впервые в жизни. В журнале Лилит была картинка на эту тему: «Я меняюсь. Мой ум накачивает мышцы». Те, кто верят, что у Маркса, Энгельса, Мао и Го сказано «последнее слово», и что женщинам нечего к этому добавить, конечно, найдут такие группы пустой тратой времени.

Группы, на которых я была, не погружаются в «альтернативные образы жизни» или в то, что значит быть «освобожденной» женщиной. Мы с самого начала пришли к выводу, что все альтернативы плохи в текущих условиях. Живем ли мы с мужчиной или без, коммуной, парами или по одиночке, замужем или не замужем, живем ли мы с другими женщинами, практикуем ли «свободную любовь», целибат или лесбийство, или любую комбинацию вышеперечисленного, в каждой плохой ситуации есть и плохое, и хорошее. Нет никакого способа стать «более освобожденной», есть только плохие альтернативы.

Это часть одной из наиболее важных теорий, которую мы начали формулировать. Мы называем ее «про-женская линия». Согласно этой теории, женщины в целом – отличные люди. Плохие вещи, которые говорят о женщинах – это или мифы (женщины – дуры), или это тактики, которые женщины используют для индивидуального сопротивления (женщины – стервы), или же это то, что мы хотели бы принести в новое общество, хотели бы разделить эти качества с мужчинами (женщины чувствительные и эмоциональные). Как угнетенные люди, женщины действуют так из необходимости (например, притворяются глупыми в присутствии мужчин), а не по собственному выбору. Женщины разработали множество техник для своего собственного выживания (стараться быть хорошенькими и мило хихикать, чтобы получить или сохранить работу или мужчину), которые используются по необходимости и только до тех пор, пока не будет достигнуто равное положение сил. Женщины слишком умны, чтобы бороться в одиночку (точно так же, как черные и рабочие). Быть дома не хуже, чем участвовать в крысиных бегах в мире работы. И там, и там плохо. Женщины, как и черные, как и рабочие, должны перестать винить себя за свои «неудачи».

Нам потребовалось почти десять месяцев, чтобы мы смогли сформулировать эти мысли и перенести их на жизнь каждой женщины. Когда наша группа только началась, мы могли бы выйти на улицы с демонстрацией против брака, против рождения детей, за свободную любовь, против женщин, которые носят макияж, против домохозяек, против равенства без признания биологических различий, и Бог знает против чего еще. Сейчас мы воспринимаем это как «личные решения». Многие действия, которые предпринимали «группы действий» оказались из этой серии. Женщины, которые держали анти-женские лозунги на конкурсе Мисс Америка – это как раз те, кто кричит о действиях, не подкрепленных теорией. В одной группе участницы хотят открыть частный детский сад без какого-либо анализа, как можно улучшить его для маленьких девочек, и тем более без анализа, как этот детский сад приблизит революцию.

Это, конечно, не говорит о том, что мы должны вообще отказаться от действий. Если женщины на группе сейчас не хотят что-либо предпринимать, для этого могут быть веские основания. Одна из причин, с которой я лично часто сталкивалась, состоит в том, что речь идет о чем-то, настолько важном для меня, что я хочу быть полностью уверенной, что мы делаем это наилучшим образом, что это «правильное» действие, в котором я уверена. Я отказываюсь идти и «производить» ради движения. У нас было много конфликтов в нашей Нью-Йоркской группе о том, предпринимать ли сейчас действия. Когда был предложен протест против Мисс Америки, не возникло вопроса о том, хотим ли мы это делать. Я думаю, что это потому, что мы видели, как этот конкурс непосредственно связан с нашей жизнью. Мы чувствовали, что это хорошее действие. В реализации самого действия были плохие вещи, но основная идея была верной.

Таков мой опыт на группах, которые обвиняют в том, что они являются «психотерапией» и «личными». Возможно, определенные группы пытаются заниматься психотерапией. Может быть ответ в том, чтобы не пытаться принизить метод анализа личного опыта ради немедленных действий, а понять, как можно сделать это эффективнее. Некоторые из нас начали писать руководство по таким группам, но так и не ушли дальше заголовка. Мы снова начали работу над ним, и надеемся выпустить его не позже, чем через месяц.

Это правда, что мы все должны научиться, как находить решения в том опыте и чувствах, о которых мы говорим, и как находить связи между ними. У некоторых из нас так и не получилось донести их до других людей.

И еще одно: я думаю, что мы должны слушать то, что говорят так называемые аполитичные женщины. Не для того, чтобы мы поняли, как лучше их организовать, а потому, что вместе мы представляем общее движение. Я думаю, что те из нас, которые на полную ставку работают в движении, склонны к узости взглядов. Сейчас происходит то, что когда женщины вне движения не соглашаются с нами, мы предполагаем, что это, потому что они «аполитичные», а не потому, что с нашим образом мыслей что-то не так. Женщины десятками уходили из левого движения по очевидной причине – нам надоело быть сексуальными рабынями и делать грязную работу для мужчин, чье лицемерие в отношении политических заявлений о свободе для всех (остальных) столь очевидно. Но к этому все не сводится, хотя я пока не могу сформулировать эту мысль. Я думаю, что «аполитичные» женщины не присоединяются к движению по вполне обоснованным причинам, и пока мы говорим «вы должны думать как мы и жить как мы, чтобы присоединиться к кругу избранных», мы потерпим неудачу. Что я пытаюсь сказать, так это то, что в сознании «аполитичных» женщин (а я нахожу их очень политичными) много очень верных вещей, которые ничуть не хуже нашего политического сознания. Мы должны понять, почему женщины не хотят переходить к действиям. Может быть, что-то не так с действиями или с тем, как мы предпринимаем эти действия, или может быть анализ того, почему эти действия необходимы, до сих пор недостаточно ясен в наших умах.

Перевод Веты Мороз

Запись опубликована в рубрике с метками , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий