Психолог Эвелин Хукер может считаться святой покровительницей всех исследователей человеческой сексуальности. В начале двадцатого века в США по умолчанию считалось, что гетеросексуалы – здоровые, а гомосексуалы – больные. Это представление о сексуальной ориентации распространялось на все сферы общества, от дома и детского двора до высших чинов в правительстве и здравоохранении. Обычное «лечение» гомосексуальности, санкционированное психологами и психиатрами, включало кастрацию мужчин, удаление матки женщинам и шоковую терапию для всех. Невежество простирало свою длань над всеми, но два интеллектуальных изгоя выделялись на общем фоне и произвели революцию в отношении к сексуальности после Второй мировой войны. Альфред Кинзи и Эвелин Хукер – вдохновляющая других женщина, которая отличалась твердым характером, настойчивостью, чувством юмора и состраданием.
Эвелин Гентри родилась 2 сентября 1907 года, она была шестым из девяти детей в семье почти нищих фермеров из американского штата Небраска. «Взросление было для меня очень болезненным процессом, – вспоминала она. – Я прекрасно понимала, что мы живем по другую сторону дороги». Она была очень высокой для своего возраста, не отличалась красотой и не питала никакой склонности к традиционным женским занятиям. Хотя возможностей для учебы в регионе было крайне мало, она была блестящей школьницей и победила в конкурсе на стипендию в Университете Колорадо в 1924 году.
Учась под руководством знаменитого психолога того времени, Карла Мюнзингера, Эвелин Гентри влюбилась в исследования человеческого поведения и получила диплом Университета Колорадо. Затем она отправилась в Университет Джона Хопкинса, где получила докторскую степень. В 1937 году она отправилась в Берлин, чтобы учиться в Институте психотерапии. Она жила в еврейской семье и вместе с ними она вернулась в США, после того как Гитлер захватил Австрию. Она была в ужасе от того, как Гитлеру удавалось контролировать мысли людей, и этот опыт только укрепил ее стремление посвятить «свою жизнь исправлению социальной несправедливости», как она пояснила в своей статье в журнале «Американский психолог» в 1992 году.
В течение недолгого времени она преподавала в двух разных колледжах, после чего она стала преподавателем Калифорнийского университета Лос-Анджелеса в 1939 году, где она и проработала более тридцати лет. «Я люблю весь процесс преподавания: пробудить у студентов интерес… увлечь их. Насколько мне известно, в мире ничто не может сравниться с этим – ничто!»
Вскоре после Второй мировой войны молодой человек по имени Сэм Фром присоединился к психологическому классу Гентри в университете. «Почти сразу стало очевидно, что он был самым выдающимся студентом в классе», – писала она в дальнейшем. Они стали друзьями, и Фром признался ей, что он гей. Вскоре она и ее муж, писатель Донн Колдуэлл, стали частыми гостями среди успешных друзей-геев Фрома, среди которых были музыканты, философы и инженеры. «Она никогда не относилась к нам, как к какому-то странному племени, – вспоминал писатель Кристофер Ишервуд. – так что мы рассказывали ей то, о чем не говорили никому другому».
Вместе со своим мужем, Фромом и его любовником она съездила Сан-Франциско, где они посетили представление в известном шоу травести Финночио. После представления Фром сказал ей, что ее долг профессионального психолога изучать «таких людей как мы». Она так не считала, поскольку ее беспокоило, что ее дружба с Фромом и другими может повлиять на ее клинические суждения. Многие коллеги предупреждали ее, что если она возьмется за эту тему, то ее карьере конец. Последующий развод с Колдуэллом также отвлек ее от этого замысла, как и новый роман с профессором Эдвардом Хукером, преподавателем английского языка в том же университете. Хукер оказался любовью всей ее жизни, и они поженились в Лондоне в 1951 году.
После долгих уговоров Эвелин Хукер согласилась провести исследование взаимосвязи между психопатологией и сексуальной ориентацией, а именно, мужской гомосексуальностью. Это было первое исследование в истории, которое проводилось среди обычных гомосексуальных людей, которые не были пациентами психиатров или заключенными. В 1948 году Альфред Кинзи провел свое революционное социологическое исследование, которое показало, что мужское гомосексуальное поведение встречается гораздо чаще, чем принято было считать, и это лишь укрепило решимость Хукер. В то же время исследование Хукер было беспрецедентным. «Они говорят обо всей этой смелости, которая якобы у меня была, – сказала она в интервью много лет спустя. – Я этого не понимаю. Любопытство и сочувствие заставили меня провести это исследование».
В 1953 году Хукер подала заявку на финансирование в Национальный институт психического здоровья, и это в эпоху пика маккартизма, чтобы изучить «нормальных, хорошо адаптированных» гомосексуальных мужчин. Позднее она пояснила, почему не она не провела аналогичного исследования среди лесбиянок. Во-первых, к ней обратились мужчины, с лесбиянками она не общалась. Также ее многие считали лесбиянкой, и она опасалась, что ее обвинят в личных мотивах для исследования. Учитывая социальный и политический климат 1950-х Хукер нужно было быть максимально осторожной. «Мне нужна была незапятнанная репутация», – говорила она. И действительно, она была под колпаком Джозефа МакКарти многие годы. По ее словам, гомосексуальность «считалась опасной для души и тела. Полиция считала ее преступлением, психиатры считали ее психическим и эмоциональным заболеванием, а религиозные группы считали ее грехом».
Национальный институт выделил Хукер грант, хотя она сама так и не поняла, каким образом столь неслыханное исследование было одобрено. «Это очень воодушевляло, потому что в то время впервые кто-то попытался изучить это поведение и сказать «мы используем научные тесты, чтобы определить, является ли гомосексуальность патологией». В то время психологи еще пользовались так называемыми «проективными тестами», и они считались надежным инструментом для диагностики гомосексуальных наклонностей и демонстрации психопатологии гомосексуалов. Правительственные чиновники могли потерять работу, потому что увидели что-то «не то» в тесте чернильных пятен Роршаха или дали «не тот» ответ в Тесте тематической апперцепции (ТАТ), где люди должны были создавать различные сценарии на тему простых рисунков.
Хукер решила найти тридцать гомосексуальных мужчин в качестве участников исследования. Они должны были быть исключительно гомосексуальными в своем поведении – пять или шесть по знаменитой шкале Кинзи. Благодаря помощи групп «движения гомофилов» – Маттачин и ONE – Хукер удалось провести интервью с тридцатью мужчинами, но оказалось, что гораздо труднее найти тридцать гетеросексуальных мужчин в качестве контрольной группы. В некоторых случаях ей пришлось обменивать их участие на услуги няни и психологическое консультирование. В конце концов, она набрала обе группы, которые, насколько возможно, соответствовали друг другу по уровню образования, возрасту и результатам IQ. Все исследование заняло у нее два года.
Методы Хукер были просты до элегантности. Она дала шестидесяти мужчинам тесты Роршаха и ТАТ, а затем передала результаты тестирования экспертам по данным тестам, которые не знали, какова сексуальная ориентация того или иного человека. Надо отметить, что в то время тест Роршаха и ТАТ очень широко применялись, и психологи считали, что они могут выявить скрытую тревожность и тип личности. Судьи – все они были ведущими психологами того времени – провели оценку каждого теста по пятибалльной школе, где единица означала психологическую адаптацию выше нормы, а пятерка – тяжелую психологическую дезадаптацию. Ожидалось, что у гомосексуальных мужчин «пятерки» будут встречаться чаще, в то время как «единицы» чаще будут встречаться у гетеросексуалов.
Результаты опровергли несколько веков негативной стереотипизации гомосексуалов. И среди гетеросексуалов, и среди гомосексуалов две трети испытуемых набрали «тройки», что говорило о психологической адаптации выше среднего. Смысл был очевиден: нет никакой явной связи между психопатологией и сексуальной ориентацией, точнее, мужской гомосексуальностью. Ни один из судей не смог правильно определить, какие тесты заполняли гетеросексуалы, а какие – гомосексуалы. Даже Бруно Клопфер, ведущий американский инноватор теста Роршаха и один из судей Хукер, не смог выявить это различие. Более того, среди геев чуть более половины показали лучшие показатели адаптации, чем гетеросексуальные мужчины.
Хукер представила эти революционные результаты Американской психологической ассоциации в 1956 году во время конференции в Чикаго. Ее доклад назывался «Адаптация среди активно гомосексуальных мужчин». Хукер в буквальном смысле шокировала аудиторию. Ей очень пригодились командный тон и дар хорошего оратора.
«У меня был довольно хорошо поставленный голос, – сказала она историку гей-движения Эрику Маркусу в интервью для его книги 1992 года. – После того как я закончила зачитывать доклад, ко мне подошла женщина и сказала: «Будь у меня ваш голос, я бы подала на него патент».
Гораздо важнее был контекст ее исследования. Некоторые просто не поверили ее выводам, однако перевесили те, кто был благодарен за ее работу и новую интеллектуальную задачу. «Один человек за другим подходили ко мне и говорили: «какой же это проливает свет», – вспоминала она тот день годы спустя.
Как и следовало ожидать, исследования Хукер вызвали бурю критики. Некоторые утверждали, что Хукер не показала никакой связи между сексуальной ориентацией и психическим здоровьем – она просто дискредитировала тесты Роршаха и ТАТ. Однако в то время эти тесты были стандартными инструментами психологов, последующие, более современные тесты так и не опровергли выводы Хукер. Другая критика состояла в ее источнике добровольцев, а именно – Обществе Маттачин. Разве эти мужчины не будут особенно заинтересованы в том, чтобы продемонстрировать свое психическое благополучие? Да, отвечала Хукер, и в этом весь смысл исследования – продемонстрировать, что даже с тестами, которые не позволяют человеку манипулировать результатами, эти мужчины набирают высокие баллы по шкале психического здоровья.
В 1956 году одно только предположение о том, что не все гомосексуалы находятся в тюрьме или психиатрической больнице, а живут и работают среди обычного населения, было революционным. Еще больше шокировало предположение, что они не проявляют никаких традиционных маркеров психической болезни. Хукер указывала, что если бы они не были психологически адаптированными, то эксперты увидели бы это в результатах тестов, независимо от мотивов участников. Другие нападали на Хукер просто потому, что она бросала вызов ортодоксальным взглядам.
«Для меня не было проблемой идти против устоявшегося мнения, – говорила она. – Очень рано я обнаружила, что мир фактических открытий постоянно создается заново, меняется. Так что то, что сегодня называют «злом» в следующем году может оказаться благословением человечества».
Хукер опубликовала множество статей, выступала на множестве конференций, но ее напряженная работа замедлилась из-за внезапной смерти любимого мужа в январе 1957 года. Она продолжила проводить исследования и писать о гомосексуальности вместе с несколькими другими социальными учеными, но она не нашла поддержки в СМИ, которые продолжали поддерживать психопатологическую модель. В то время как Хукер говорила, что гомосексуальные мужчины так же психически нормальны, как их гетеросексуальные ровесники, подавляющее большинство людей верили, что гомосексуальные мужчины – это продукт сверхопекающих матерей, что они застряли на инфантильной стадии сексуальности и опасны для маленьких мальчиков. Лесбиянки страдали от противоположного мнения – что они являются сверхмаскулинными и равнодушными к гетеросексуальному вниманию в результате детского насилия со стороны взрослых мужчин. Социальное отношение, которое отражают и поддерживают журналисты и популярные СМИ, изменяется крайне медленно.
В 1967 году доктор Стэнли Йоллс назначил Хукер в Комитет общественного здравоохранения США при Национальном институте психического здоровья. В 1969 году, через четыре месяца после бунта Стоунволл, комитет опубликовал свои рекомендации: дальнейшие исследования и образования, интенсивные исследования о профилактике и лечении гомосексуальности, отмена законов против добровольных сексуальных актов между взрослыми людьми и борьба с дискриминацией на рабочем месте. Пункт о лечении остается крайне спорным, и многие осуждали Хукер, которая поддержала инициативы по укреплению маскулинности у «женственных» мальчиков. Она защищалась, утверждая, что это было человечное решение в обществе, которое требовало гетеросексуальности.
Несмотря на рекомендации, публикация комитета была почти уничтожена. Никсон уволил Йоллса и отправил отчет на полку за дерзкую попытку проявить сочувствие к сексуальным меньшинствам. Отчет увидел свет только в Ежеквартальных гомофильных исследованиях Института ONE в 1972 году.
Хукер ушла на пенсию как исследователь и преподаватель в 1970 году в возрасте 63 лет и занялась частной психотерапевтической практикой, которую она поддерживала еще 10 лет. Ее клиентами, отмечала она с удивлением, почти всегда были только геи и лесбиянки.
«Я сделала гомосексуальность уважаемой областью исследований», – скромно характеризовала Хукер свою работу. У нее определенно было право утверждать, что ее исследование оказало огромное влияние на отношение к гомосексуальности сегодня. Есть прямая историческая связь между исследованием Хукер и заявлением Американской психиатрической ассоциации 1973 года, провозгласившим, что «гомосексуальность… сама по себя не является психическим расстройством».
До конца своей жизни она получила множество наград от организаций геев и лесбиянок по всей стране. Университет Чикаго открыл Центр Эвелин Хукер по психическому здоровью геев и лесбиянок. В 1992 году Дэвид Хьюлэнд и Ричард Шмичен сняли фильм «Меняя наше мнение: история доктора Эвелин Хукер», который номинировался на Оскара как лучший документальный фильм. В этом фильме Хукер страдает от артрита, ее голос охрип от курения, ее лицо испещрено глубокими морщинами. Однако ум, уверенность в себе и воля к изменениям ничуть не пострадали со временем.
Последние годы своей жизни она провела в своем маленьком, солнечном доме в Санта-Монике, в окружении книг, журналов, наград и любящего внимания друзей и поклонников. Одна из ее друзей и коллег, психолог Калифорнийского университета Лос-Анджелеса, Линда Гарнетс, вспоминает: «Это была огромная удача – регулярно встречаться с Эвелин в ее так называемом «кухонном кабинете». Среди членов этой группы были такие исследователи как Энн Пепло, Джеки Гудчайлдс и я сама. Мы приезжали, нагруженные едой и вином, и проводили день за живой дискуссией и добрым юмором… Эвелин с энтузиазмом обсуждала искусство, литературу, политику и современные проблемы: она всегда была открыта новым идеям. Разговоры варьировались от бурных интеллектуальных и политических дебатов до обмена самыми интимными секретами нашей жизни. И когда Эвелин достаточно уставала и выставляла нас троих, то мы были словно полны этой женщиной, которая обладала такой силой характера! Она была умной, очень начитанной, у нее на все было собственное мнение, и она могла чертовски хорошо проводить время!»
Эвелин Хукер умерла в ноябре 1996 года в возрасте восьмидесяти девяти лет.
Перевод Веты Мороз
