Лори Пенни «Сумочки, платья, доспехи для девушек. Может ли мода быть феминистской?»

Лори Пенни рассуждает о моде.

Британская журналистка Лори Пенни рассуждает о моде.

На этой неделе «Гардиан» велела мне явиться в редакцию с рюкзаком и поучаствовать в беседе с одной дамой. Тебе понравится, сказали они, ты сможешь поговорить об отношениях феминизма и моды. Я всем сердцем люблю «Гардиан» и поэтому пошла. Хотя я и пыталась ввернуть что-нибудь о марксизме, гендере и консьюмеризме, чувствовала я себя совершенно сбитой с толку и подавленной – именно такое впечатление произвожу в милейшей беседе, которую можно прочитать на сайте газеты. Я долго пыталась сформулировать, что же в этой ситуации так сильно выбило меня из колеи. Ответ простой: я просто казалась себе неухоженной.

Меня пригласили высказаться о шопинге и о банальности усиления [1] через потребительский выбор. Моя собеседница Джастина Пикарди очень интересно говорила о Шанель как иконе стиля и о том, как мода может служить источником усиления, и мне вдруг показалось, что я ужасно выгляжу, — мое обычное ощущение в ситуациях с «большими СМИ». Я сидела в сияющем офисе в своем сером платье с дырками, с всклокоченными крашеными волосами, и мне почему-то ужасно хотелось доказать, что если я всем сердцем верю, что жизнь женщины не сводится к тому, как она выглядит и что покупает, то это не значит, что я мрачная, занудная и вообще неправильная девушка. И это противоречие играет огромную роль в том, как мы говорим и думаем о феминизме.

Дело в том, что все это и правда важно. Мода, потребление и стиль важны, особенно для женщин, потому что, хотим мы того или нет, мы теряем огромное количество своего времени, энергии и денег на то, чтобы вписаться в гендерные и статусные рамки, которые выражаются в одежде, прическе, обуви, макияже, сумках, аксессуарах. Тем самым мы доказываем, что мы хорошие женщины, хорошие покупательницы, что мы умеем соответствовать, потреблять и соблазнять, что мы хотим нравиться и вписываться в свое окружение, как бы ни были сложны правила и высоки ставки. Есть доля правды в стереотипном представлении феминисток некрасивыми, неженственными, бритоголовыми, одетыми андрогинно.

Стремиться обрести любой другой тип силы, кроме силы соблазнять, ублажать, развлекать, поддерживать и возбуждать, значит на каком-то важнейшем эстетическом уровне утрачивать свои женские свойства.

Консьюмеристский феминизм оправдывает только этот традиционно-женский тип усиления, но это сила смягченная и минимализированная, которая мало связана с властью над собственной жизнью. Если хотите понять, как выглядит будущее феминизма, представьте себе, как высокие каблуки навсегда теряют свою привлекательность в глазах женщин. Впрочем, будущее, в котором никто не наряжается, было бы ужасно тоскливой феминистской утопией.

Пародия на представление о женщинах в современной культуре. Плакат несуществующего фильма "Рождение феминизма" с иконами американского феминизма 70-х. Слоган: "Они заставили феминизм выглядеть хорошо. Очень хорошо".

Пародия на представление о женщинах в современной культуре. Плакат несуществующего фильма "Рождение феминизма" с иконами американского феминизма 70-х. Слоган: "Благодаря им женские права стали выглядеть хорошо. Очень хорошо".

В последнее время я много думала об этом, потому что я сейчас пытаюсь, как говорит моя мама, «выглядеть прилично». То есть постепенно ухожу от своей старой эстетики (стрижка под ноль и мешковатые черные киберпанк-шмотки) — пережитка времен, когда я работала в магазине на Кэмден-маркете [2] — и стараюсь приучить себя разбираться в тонкостях причесок, сумочек и одежды, по которой на разнообразных совещаниях и встречах никто не подумает, что я всю ночь провела в таком клубе, где подросткам подают коктейли с сиропом от кашля, чтобы они перестали грызть щеки изнутри. И этот переходный процесс кажется мне очень запутанным, неприятным и дорогостоящим.

Меня всегда поражало и злило, что если ты женщина, ты обязана сама покупать внешние атрибуты своего гендера, и злило, что чем дольше ты играешь в эту игру, тем сильнее меняются правила. В своей профессиональной жизни я все чаще попадаю в ситуации, когда уже нельзя прийти в тяжелых байкерских ботинках с губами, криво намазанными помадой неподходящего цвета, и ждать, что тебя воспримут всерьез. Мы женщины, и любой наш облик — это некое сообщение, а права хранить молчание, права ничего не сообщать своей внешностью мы не имеем. Мы должны пробираться через бескрайнее поле означающих каждый раз, когда открываем шкаф с одеждой или, как в моем случае, когда копаемся в груде одежды на полу в своей комнате.

Две недели назад я была в гостях у немыслимо стильной подруги, которая хотела во что бы то ни стало нарядить меня в свое последнее приобретение — платье марки Alexander McQueen. Я никогда в жизни не видела такой красивой одежды, не говоря уже о том, чтобы такое мерять. Наконец она меня уговорила. Я вышла из ее ванной, чувствуя себя ходячей куклой, спотыкаясь, натыкаясь на мебель, в совершенном смущении и растерянности. Я боялась сесть, чтобы его не испортить. Боялась посмотреться в зеркало: вдруг я себе понравлюсь и это как-то на меня повлияет, — но подруга меня заставила. И под великолепным кроем, сложной прической и макияжем я увидела девушку в боевых доспехах.

«Маккуин говорил, что его одежда должна быть для женщин броней», — сказала моя подруга и сфотографировала меня. Именно броней и было это невозможное платье. В нем я чувствовала себя призывником на войне, которую я не выбирала и в которой едва ли можно найти что-то приятное. Простая радость от игры в переодевание, от экспериментирования с обликами и стилями сейчас настолько задавлена тревогами, что я начинаю задаваться вопросом, сможем ли мы хоть когда-нибудь начать отвоевывать ее заново. Доспехи дают девушкам силу, но эта сила достается дорогой ценой.

[1] Усиление —один из вариантов перевода термина empowerment, устоявшегося аналога для которого в русском языке пока нет (что, несомненно, является фактом политики, а не только узкоспециальной переводческой проблемой). Этим словом обозначают психологические, социальные, экономические, политические процессы преодоления угнетения и приобретения угнетенными возможностей управлять своей жизнью.

[2] Блошиный рынок в Лондоне.

Перевод и примечания Веры Акуловой.

Запись опубликована в рубрике с метками , . Добавьте в закладки постоянную ссылку.

Добавить комментарий